Хроника жизни в глубоком тылу в годы Великой Отечественной войны в документах и воспоминаниях. И о том, кого приняла наша область после 22 июня 1941 года

Наш путь в Берлин начался уже 22 июня 1941 года, а закончился водружением Знамени Победы над рейхстагом 30 апреля 1945-го.

Простой народ верил и не верил, что будет война. Ведь между СССР и Германией был подписан пакт о ненападении. Гитлер должен был сдержать свое слово! И не нападать на СССР! Не сдержал, фашист…

И началась война 22 июня 1941 года.

Путь к Победе был полон жертв, потерь близких, но и мужества, преодоления трудностей, которые оказались под силу советским воинам, труженикам тыла — старикам, женщинам и детям, взвалившим на свои плечи тяготы войны вдали от фронта.

Через два дня после начала войны, 24 июня 1941 года, ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление о создании «для руководства эвакуацией населения, учреждений военных и иных грузов и оборудования предприятий и других ценностей» Совета по эвакуации при СНК СССР. Позже было принято дополнительное постановление по созданию управления по эвакуации населения.

Что же в это время происходило в глубоком тылу, в котором оказались Чимкент и районы области?

22 июня на Чимкентском химфармзаводе прошел митинг, на котором рабочие объявили себя мобилизованными на войну. Вот что сказала транспортерщица Надеина: «Мы не будем рабами. Я призываю всех женщин, работающих в цехах, немедля взяться за изучение всех агрегатов, чтобы мы могли во всякое время заменить наших товарищей — мужчин».

5 августа Чимкентский облисполком принял решение «О подготовке женских кадров на автотранспорте для замены мужчин, призванных в Красную Армию». Руководители автохозяйств должны были подготовить без отрыва от производства женщин-водителей автомашин третьего класса, автослесарей, автоэлектриков и шинорабочих.

Через три дня бюро областного комитета КП(б) Казахстана заслушало отчет Чимкентского горкома партии «О выполнении решения ЦК КП(б) Казахстана «О работе хозяйственных организаций по обеспечению основными кадрами предприятий и учреждений из числа женщин для замены призываемых в Красную Армию» (Государственный архив общественно-политической истории Туркестанской области, бывший партархив, фонд №40).

Женщины пошли учиться на трактористок, железнодорожников, свинцевиков… Если на 1 июля 1941 года в Чимкенте на основных предприятиях и учреждениях работали 2 398 женщин, то к 20 октября — уже 2 955. На производство пришли 557 бывших домохозяек. По инициативе жен рабочих и командиров производства железнодорожной станции Арысь были организованы четыре женские бригады по обслуживанию проходящих поездов.

Свыше ста женщин совхоза «Пахта-Арал» стали трактористками: «Мой муж и брат служат танкистами в Красной Армии, — сказала стахановка Напиденина, — научившись управлять трактором, я, если надо, пересяду на танк».

Среди жен шахтеров Ленгера развернулось движение за овладение профессией. 27 бывших домохозяек уже работали в шахтах, на плитах и моторах.

В Чаяновской МТС на курсах трактористок обучались 103 девушки-казашки, 167 — на курсах шоферов.

В промышленности женщины составляли 40%. Этот результат был достигнут в первые месяцы войны.

Но в нынешней публикации речь пойдет не только об этом, хотя привести примеры, что происходило уже в первые месяцы, было необходимо: с первого дня объявления войны люди работали для фронта и для Победы. Победа ковалась в тылу и с теми, кто здесь жил, и с теми, кто прибыл к нам с людскими ресурсами и оборудованием демонтированных крупных предприятий из приграничных областей СССР.

В Чимкенте к началу войны проживали 74 тыс. человек. В первые месяцы войны в город и область прибыли 61 150 эвакуированных. В августе 1941 года стали прибывать первые эшелоны из Одессы, Ленинграда, Киева, Ростова-на-Дону, Новгорода, Могилева, Калинина, Запорожья, Каменец-Подольска, Ворошиловграда, Борисова. Только 13 августа 1941 года эшелон доставил в Чимкент 86 семей (256 человек), 19 августа — еще 50 семей (количество человек не указано). Все они прошли через санпропускники и бани. Эти сведения зафиксированы в документах фонда №83 Государственного архива Туркестанской области — облгосархив.

По данным этого же фонда, с июля по декабрь 1941 года «в Чимкенте были размещены восемь тысяч эвакуированных, несколько тысяч бойцов, командиров и жен военнослужащих».

Сразу же, как только стало известно об эвакуации в Казахстан жителей из европейской части СССР, Чимкентский горисполком принял постановление «О расквартировании и обеспечении питанием семей эвакуированных из фронтовой полосы в связи с войной против фашистов». Своим решением горисполком создал комиссию и возложил ответственность на отдельных работников по вопросам обеспечения помещениями, питанием, баней, транспортом, торговлей, медобслуживанием, организацией детсадов и яслей. Для размещения прибывающих решено было освободить общежития студентов (тот же фонд №83).

Но в Чимкент все прибывали и прибывали эвакуированные, это обстоятельство заставило горисполком для обеспечения прибывающих жильем и улучшения бытовых условий семей красноармейцев и военнослужащих принять решение «О мероприятиях по использованию жилой площади в г. Чимкенте». В этом решении была установлена жилищно-санитарная норма во всех жилых помещениях города — 5 квадратных метров на человека. Излишки изымались для вселения эвакуированных и членов семей красноармейцев к неудовольствию некоторых граждан. И это стоит признать (фонд №83).

А потом стали прибывать рабочие из разных областей СССР вместе с оборудованием заводов. Всех надо было устроить.

Вот короткая хроника.

18 октября 1941 года из Харькова прибыло оборудование фабрики «Красный зеркальщик» — его разместили в здании швейной мастерской индпошива.

В этом же месяце — из Киева химико-фармацевтический завод им. Я. Свердлова, который обосновался на территории Чимкентского химфармзавода.

10 ноября прибыла первая очередь оборудования Харьковской чулочной фабрики — ей передали помещение общежития авиаотряда.

В этом же месяце начало прибывать оборудование литейно-прокатного завода им. 25-летия ВЛКСМ из Подольска Московской области. Под него были выделены промышленные площадки свинцового завода.

Прибывало оборудование и в 1942 году: завод «Расткаучук», Воронежский станкостроительный завод — всего в Чимкент было эвакуировано оборудование 26 крупных промышленных предприятий из приграничных областей СССР. Промышленные площадки рассчитывали для них ученые эвакуированной в Чимкент Академии архитектуры СССР. Промышленные предприятия заработали в основном в 1943 году. Но уже в 1942-м выдали промышленной продукции более чем на 115 млн. рублей (фонд №40, партархив). К середине 1943 года рабочие и служащие Чимкента приобрели облигации второго государственного военного займа на 12 379 000 рублей, что составило 188% контрольного задания, 146,7% — от зарплаты (фонд №83).

Архитекторами по решению горисполкома были разработаны проекты упрощенных зданий для эвакуированного населения Чимкента в районе радиостанции. В области было открыто восемь госпиталей для лечения раненых бойцов Красной Армии.

Разместили и прибывших из разных областей воспитанников детских домов.

Разместили в Чимкенте и области Чугуевскую авиашколу, прибывшую из Харьковской области. Была сформирована 102-я стрелковая дивизия.

Давайте «пройдемся» по некоторым решениям местной власти, чтобы понять, какая нагрузка легла на ее плечи. И как она с ней справлялась. Речь – об эвакуированных.

3 января 1942 года в Чимкент прибыла группа старых большевиков и персональных пенсионеров, эвакуированных из Москвы — всего 42 человека, из них с дореволюционным партийным стажем — семеро. Большинство из них устроено в квартирах по улице Советской, 29 (фонд №93 облгосархива).

4 февраля 1942 года горисполком рассмотрел вопрос «Об устройстве безнадзорных и эвакуированных детей с прифронтовой полосы». В своем решении он обязал «для приобретения одежды и обуви отпустить 1 500 рублей» (фонд №83).

Принято решение облисполкома: «В связи с прекращением эвакуации населения с прифронтовой полосы реорганизовать эвакопункты с 26 февраля 1942 года». Но вопросы размещения эвакуированных тем не менее остались.

Есть несколько решений, связанных с поддержкой семей военнослужащих. В Чимкенте находились 13 679 семей — это 32 536 человек (фонд №11, партархив).

В апреле 1942 года был организован месячник господдержки семей военнослужащих. Материальную помощь получили 1 967 семей. Деньгами — 30 тыс. рублей, продуктами питания — 388 кг, обувью — 153 пары, одеждой — 1 678 шт., трикотажем — 1 596 шт., посудой — 560 шт., керосином — 370 л, мануфактурой — 261 метр, огородами — 1 700 семей по 300 кв. метров» (фонд «83).

В сентябре постановлением бюро обкома партии и облисполкома решено было провести еще один месячник помощи семьям военнослужащих с 10 сентября по 10 октября 1942 года (фонд №121, облгосархив).

К 10 октября 1942 года во время месячника помощи семьям военнослужащих было собрано и роздано продуктов питания — 28 717 кг, вещей, обуви и одежды — 18 813 шт., денег — 195 555 рублей, а также хозяйственных предметов (мебель, посуда и т.д.), (фонд №11, партархив).

В этом же году в Чимкент «прибыли еще 700 семей красноармейцев, им было выделено 700 квартир, 840 семей улучшили свои жилищные условия» (фонд №121). В этом же фонде есть информация, что к октябрьским праздникам 1942-го был открыт специальный магазин для семей красноармейцев, в котором организована бесперебойная продажа хлеба, муки, кондитерских изделий, мыла, соли и др., а также открыт отдел по продаже промышленных товаров. Открыто 19 столовых.

«В дни октябрьских праздников было роздано 2 500 подарков детям красноармейцев. Женсовет горисполкома помог 33 семьям красноармейцев 2 463 рублями, прикреплено к столовым 850 семей», — информация из фонда №121.

«На Чимкентской чулочной фабрике для семей фронтовиков были изготовлены 1 200 пар чулок, 300 трикотажных изделий. Выделено 800 кг овощей, произведен ремонт 22 квартир. Бригады жен фронтовиков ездили в Ленгер на заготовку топлива. Делали брикеты. На фабрике был создан специальный топливный фонд в 32 тонны», — пишет «Правда Южного Казахстана от 15 октября 1943 года.

Привела публикацию в нашей газете, несколько постановлений, решений, в которых рассказывается, как помогали семьям красноармейцев пережить нелегкое время в тылу, когда их близкие сражались на фронтах Великой Отечественной войны.

Идеальных условий проживания для всех эвакуированных во время войны предоставить было невозможно. Кто-то старался создать приемлемые условия, а кто-то, стоит сказать об этом прямо, наживался. Разберемся.

6 июля 1941 года (N ГКО-37 сс) был принят документ «О мерах по усилению политического контроля почтово-телеграфной корреспонденции». Это военная цензура, которая возлагалась на несколько ведомств. Специальные товарищи читали письма на фронт и с фронта, на которых после перлюстрации ставился штамп «просмотрено военной цензурой». Жалобы, обнаруженные в письмах, анализировали и отправляли властям для принятия мер. В Государственном архиве Туркестанской области можно ознакомиться с этой перепиской.

Вот одна из докладных записок, датируемая октябрем 1943 года, №651, направленная под грифом «совершенно секретно» лично председателю облсовета депутатов трудящихся. В ней: «Сведения для принятия соответствующих мер. Сообщаем жалобы, выявленные в личной переписке семей военнослужащих о плохих материально-бытовых условиях жизни, неполадках в работе, а также о неправильных действиях руководителей местных партийно-советских организаций».

Приведу фрагменты некоторых писем.

«…Следуя твоим настойчивым просьбам, пишу о результатах писем твоего начальства в облсовет. Я тебе уже в одном письме писала, что по этому письму ничего не сделано. Положение такое, что с первым дождем вновь начнем ставить и расставлять по квартире посуду, так как крыша течет, а в кухню войти нельзя, она обвалится… Теперь о топливе. У меня нет ни уголечка. В облсовете мне сказали, что топливом они не располагают, чтобы я даже не имела надежды получить его», — письмо было направлено из Чимкента с ул. Свердлова, 12, мужу на фронт.

«Мы получали обеды в детстоловой, немного я приносила из своего питания, и все были не голодны. И мама стала поправляться. А теперь снова голод. Ведь мы не на твоем иждивении. Комиссар даже слушать не хочет, чтобы дать пропуск в столовую хотя бы на детей… Живем в прежней квартире. Издевательства со стороны хозяйки продолжаются с прежней силой, даже больше. Крыша течет очень сильно, менять квартиру негде», — письмо из Чимкента с ул. Советской, 87.

Конечно, эти письма не дошли до фронта: советский воин должен бить врага, не думая о том, что его семья живет в плохих бытовых условиях, ей не хватает элементарного — хлеба. Сотрудники соответствующих служб указывали местной власти на непорядок, обязывали принять меры.

Но одно дело, когда протекает крыша, и совсем другое, когда люди не получают причитающегося им по закону ХЛЕБА.

«Несмотря на то, что я жена красноармейца, два раза эвакуировалась, я получаю с детьми по 200 г хлеба. А так как нечем печь хлеб, выдают по 120 г муки и больше ничего… Защищай Родину честно за такую норму хлеба, как нам дают. Я писала прокурору о такой норме, но пока ответа нет», — письмо послано на фронт из с. Ванновка Тюлькубасского района.

Какие еще хлебные карточки были в области во время войны? Дневная норма — 240 г мукой на одного рабочего и служащего.

Эвакуированным и семьям военнослужащих, неработающим, выдавали по 120 г муки в день на человека. Но все ли было безупречно в этом вопросе? Увы. Немногие рассекреченные документы свидетельствуют, что совесть у некоторых, находящихся на распределении хлеба, отсутствовала. В одном из документов облархива приводятся результаты проверки работы Балакчинского сельпо в 1943 году. В справке отмечается, что «за февраль и март почти ничего не было выдано. За апрель выдано всем по 240 г.

Ненормальное снабжение хлебом в сельпо объясняют, что они полностью недополучили наряды от вышестоящих торгующих организаций». Однако, выяснилось, что все-таки «имело место злоупотребление своим положением руководством сельпо. У себя на квартире они устраивали пьянки, допускали грубости». В докладной на имя руководства области сообщается о происходящем в Балакчи и «о дальнейшем расследовании дела со стороны областного прокурора с привлечением виновных к уголовной ответственности». Под документом стоят подписи начальника управления НКНБ майора госбезопасности и начальника второго отдела НКГБ капитана госбезопасности (фамилии неразборчивы).

1 мая 1945 года наша газета писала, подводя итоги того, что сделало сельское хозяйство области за годы войны:

«Колхозы Чимкентской области дали стране 2 млн. пудов мяса, 800 тыс. литров молока, 100 тыс. крупных кож и более миллиона овечьих и козьих. Совхозы области слали фронту и тылу 44 тыс. 80 пудов шерсти, 294 280 литров молока, 293 тыс. пудов мяса, 2 млн. 120 тыс. пудов хлеба.

За четыре года войны область дала государству в два раза больше мяса, больше молока и на 20% больше зерна, чем за четыре предвоенных года».

И все это, отказывая себе во многом, было произведено для фронта, для Победы. И день Великой Победы наступил 9 мая 1945 года.

Автор благодарит за помощь в подготовке этой публикации Х. Кичкембаеву, сотрудницу Государственного архива Туркестанской области, и Е. Тимофееву, сотрудницу Государственного архива общественно-политической истории Туркестанской области (партархив)

 

Людмила Ковалева